Окинув взглядом работный люд, он остановил свой выбор на явно состоятельном мужчине, чья одежда не была забрызгана грязью, сшита из грубой ткани или залатана, и который давал какие-то указания слуге.

— Прошу меня простить, добрый господин, — прервал Финниан разглагольствования мужчины.

Тот повернулся и взглянул на Финниана с явным раздражением, но, как только взгляд его упал на монашескую рясу и выбритую тонзуру, раздражение тут же сменилось смущением, к которому примешивалось чувство вины. Подобное преображение Финниану случалось видеть неоднократно.

— Да, брат?

— Отче.

— Да, отче, — послушно повторил мужчина, и Финниан укорил себя за отсутствие смирения и кротости.

— Вы не подскажете мне, где я могу найти Руарка мак Брайна?

Мужчина обернулся и кивнул на дальний конец огромной площади, огражденной стенами крепости Лиамайн, отстоящими друг от друга по меньшей мере на четверть мили.

— Господин Руарк проживает в большом доме вон там, — сказал он. — Но он не принимает просителей. Он все еще в трауре по своей супруге.

— Понятно. Благодарю вас, добрый господин.

Финниан поклонился ему и направился сквозь толпу к большому зданию с деревянным каркасом в дальнем конце крепости.

Руарк мак Брайн и впрямь не принимал просителей, как и предупреждали отца Финниана, и ему пришлось прибегнуть к уговорам, причем гораздо более долгим, нежели он привык, а вдобавок упомянуть имя настоятеля монастыря в Глендалохе, прежде чем его удостоили аудиенции.

Финниана провели в большую комнату размерами футов двадцать на тридцать, с высоким потолком и огромным камином, который летом не топили. Руарк восседал в высоком дубовом кресле в конце комнаты, а по бокам застыли двое мужчин с физиономиями советников и лакеев. Их присутствие заставило Финниана призадуматься. Человеку, окружающему себя льстецами и подхалимами, доверять никак не следовало.

— Отец…? — с вопросительной интонацией произнес Руарк.

— Финниан. Отец Финниан.

— Да, конечно, отец Финниан. И какое же дело привело вас ко мне? Как вам должно быть известно, я пребываю в трауре.

— Да, и прошу великодушно простить меня, — отозвался Финниан.

Говоря по правде, Руарк вовсе не выглядел скорбящим вдовцом. Он был привлекательным мужчиной лет тридцати пяти, и Финниан сомневался, что он был хотя бы на год старше. Выражение его лица было мрачным, но наряд свидетельствовал о том, что он привык придирчиво относиться к выбору одежды, да и манеры выдавали в нем человека занятого и делового.

Финниан уже собрался было продолжить, но Руарк прервал его:

— Вы наверняка думаете: «Вот человек, который никак не выглядит скорбящим». Я прав?

Вопрос этот застал Финниана врасплох, но, прежде чем он смог ответить, Руарк заговорил вновь:

— Я очень любил свою супругу, отче, и скорблю об ее утрате. Но смерть ее уже давно превратилась в неизбежность, так что потрясение не добавило тяжести моему горю. Более того, моя собственная слабость и боль отнюдь не облегчают мой долг перед моими поданными. Поэтому я продолжаю жить дальше, несмотря на свои желания.

— Разумеется, господин Руарк, — согласился Финниан, чье мнение о собеседнике после этих слов резко улучшилось. — Я прибыл сюда по поручению настоятеля монастыря в Глендалохе. По… очень деликатному вопросу.

Это, конечно, было не совсем правдой. Аббат дал Финниану указание во что бы то ни стало заполучить Корону Трех Королевств. Но при этом он ни словом не обмолвился о том, как этого следовало добиться или как потом поступить с нею. Финниан же самостоятельно взял на себя обязательство попытаться помочь осаженной Таре.

— Да, так мне дали понять, — ответил Руарк.

— Положение дел в Таре оставляет желать лучшего, — продолжал Финниан, прекрасно сознавая, что ступает по очень тонкому льду. — После смерти Маэлсехнайлла мак Руанайда дьявол сорвался с цепи.

— Одну минутку, пожалуйста, — прервал его Руарк. Повернувшись к двум советникам, стоявшим по сторонам его кресла, он взмахом руки приказал им удалиться. Те коротко поклонились и быстро вышли из комнаты.

«Вот и еще одно свидетельство в твою пользу», — подумал Финниан. Советники там или нет, но Руарк явно был человеком, привыкшим во всем полагаться только на самого себя и принимать собственные решения.

— Прошу вас, отец Финниан, продолжайте.

— Трон в Таре захватил Фланн мак Конайнг, кузен Маэлсехнайлла. Но я подозреваю, что это вам уже известно.

Руарк ограничился тем, что кивнул в знак согласия.

— Фланн — достойный человек. Но на трон также претендует и дочь Маэлсехнайлла, и я боюсь, что это может привести к весьма плачевному итогу. К кровопролитию. Собственно говоря, уже привело.

— Фланн и впрямь достойный человек, — согласился Руарк, — но в Таре всем заправляет его сестра Морриган. С тех пор как ей удалось бежать от фин галл, она много сделала для укрепления позиций своего брата. И своих собственных заодно.

— Это, безусловно, правда, господин. Что еще больше усложняет положение дел.

— Я слышал, — продолжал Руарк, — что Бригит обратилась к фин галл. Что она ищет помощи против Фланна и что она даже заключила с норманнами какую-то сделку, словно с дьяволом, чтобы вернуть себе трон Тары.

— И это тоже правда, господин Руарк, — подтвердил Финниан. — Подобное решение трудно назвать мудрым, но молодая женщина пребывает в отчаянии и нуждается в поддержке.

Некоторое время Руарк хранил молчание, пристально глядя на Финниана. Другой на его месте наверняка бы заерзал под этим пронизывающим взглядом, но только не Финниан. Он спокойно ждал.

— Очень хорошо, — обронил наконец Руарк. — Думаю, мы друг друга поняли и правильно оцениваем положение дел. Но прошу вас пояснить, какое это имеет отношение ко мне. Или к вам.

— Моя роль в этом деле проста. В ведении настоятеля монастыря Глендалоха, о чем вам наверняка известно, находится Корона Трех Королевств. В свое время он передал ее Маэлсехнайллу мак Руанайду с целью объединения трех королевств и изгнания с нашей земли захватчиков-язычников. Но Маэлсехнайлл погиб прежде, чем успел водрузить ее себе на голову. И теперь господин настоятель поручил корону моему попечению.

«Но правда ли это?» — спросил себя Финниан. Скорее всего, нет. Он надеялся, что аббат представит ему некие доказательства того, что действительно приказал ему изъять корону, какие-нибудь письменные указания или, на худой конец, официальные полномочия. Но, возвращаясь с пустыми руками из Глендалоха, он сообразил, что настоятель не настолько глуп, чтобы совершить нечто подобное. Если Финниан провалит поручение, что вполне могло случиться, никакой связи его с Глендалохом не обнаружится.

Как бы там ни было, Финниан видел, что уже одно упоминание короны привлекло внимание Руарка, хотя, будучи опытным переговорщиком, тот и попытался скрыть этот факт.

— Корона меня не интересует, — сказал он. — Я, конечно, происхожу из рода Уи Дунхада, но верховным королем Лейнстера не являюсь. Поэтому и носить ее не могу.

— Корона может не интересовать вас, зато она весьма интересует фин галл. Год от года они становятся все сильнее, а удавка, которую они накинули на шею Ирландии, затягивается все крепче. Дуб-Линн уже представляет прямую угрозу Лиамайну. — Финниан выпрямился и взглянул прямо в глаза Руарку. — Мы ведем войну за души всех жителей этой страны. И когда ирландцы сражаются с ирландцами, мы выполняем за фин галл их работу — работу дьявола.

— Вы хотите, чтобы я отправил армию в Тару и спас ее от язычников, которых столь недальновидно собрала под свои знамена Бригит? Они с Морриган готовы выцарапать друг другу глаза, а мои люди должны умирать, пытаясь остановить их?

Теперь настала очередь Финниан хранить молчание и пристально смотреть на Руарка, но тот не дрогнул под его взглядом, как несколько минут назад и сам Финниан. Он всего лишь терпеливо ждал, пока священник не заговорит вновь.

— Таре нужен сильный правитель, потому что тот, кто правит Тарой, может владеть и Короной Трех Королевств. Настоятель не вручит корону верховным королям Лейнстера или Миде. Прошу простить меня, но он им не доверяет. Бригит ник Маэлсехнайлл является законной наследницей трона, но ри туата еще не горят желанием поддержать ее.